В западной литературе и выступлениях политиков часто можно услышать о «мировом порядке, основанном на правилах». Некоторые полагают, что речь идёт о либеральном или неолиберальном мировом порядке, некоторые считают, что те самые правила представляют собой так называемые западные ценности.
Для начала стоит подойти к этому вопросу чисто формально, доктринально: что на словах имеют в виду адепты концепции Rules-based international order?
Как известно, отстаивают мировой порядок, основанный на неких правилах, прежде всего США, а Россия, Китай и многие другие страны предпочитают ссылаться на мировой порядок, основанный на международном праве, Уставе ООН, горячо критикуя американских коллег в дипломатической среде.
В российской и китайской литературе сложились представления о том, что США выступают против взаимосогласованного правового порядка на международной арене, за набор одностороннее установленных правил. Тем более адепты доктрины Rules-based international order, как правило, не дают пояснений о том, какие конкретно «правила» лежат в основе их представлений о миропорядке, предпочитая лишь раздувать критику, противоречия и конфликты в отношении конкретных стран, обвиняя их в нарушении сложившегося порядка.
Вся эта довольно жгучая, но притом скучно-однообразная дипломатическая полемика почти не имеет содержательной стороны, так как сама по себе доктрина «миропорядка, основанного на правилах» вовсе не исключает необходимости соблюдения Устава ООН, международных соглашений и договоров. Разговоры о том, что американцы не торопятся расшифровывать свои «правила», являются значительным преувеличением. Плавающая в научной литературе из публикации в публикацию мысль о том, что ни в доктрине, ни в дипломатической практике единого мнения о том, что же, собственно, представляют собой указанные базовые правила, является, скорее, надуманной.
Действительно, существует немало авторитетных в западном мире авторов, в том числе, например, Киссинджер, которые высказывали неудовольствие по поводу доктрины «миропорядка, основанного на правилах», но не с точки зрения того, что она непонятна и туманна, а потому что не признаётся большинством стран.
Получается такая картина: в западных источниках говорится о том, что американцы — «хорошие ребята» и выступают за «справедливые правила», а нехорошие авторитарные государства их не признают, поэтому на международной арене нет единого мнения. Наши и китайские учёные и публицисты берут эту последнюю мысль, прибавляют к ней то, что обычно американские «спикеры» не разъясняют свои правила, и делают вывод о том, что «миропорядок, основанный на правилах», есть миропорядок по-американски, подмена Устава ООН и т. д. Суть-то критики, конечно, понятна, но вот её ход явно натужный. По крайней мере формально в США не отрицают международного права и не подменяют его выдуманными правилами.
Так, Госсекретарь США Блинкен в своём выступлении 7 мая 2021 г. разъяснял, что США признают три уровня тех самых «правил», на которых основан миропорядок.
Первый:
«Все участники должны выполнять свои обещания, в особенности юридически обязательные. Это включает Устав ООН, договоры и конвенции, резолюции Совета Безопасности ООН, международное гуманитарное право, а также правила и стандарты, согласованные под эгидой Всемирной торговой организации и многочисленных международных организаций, устанавливающих такие стандарты».
Второй:
«Международный порядок должен зиждиться на правах человека и человеческом достоинстве».
Причём Блинкен подчёркивал:
«Некоторые утверждают, что действия правительств в пределах своих границ — это только их дело и что права человека – субъективные ценности, которые варьируются от одного общества к другому. Однако Всеобщая декларация прав человека начинается со слова “универсальный”, потому что наши страны согласились с перечнем определенных прав, на который может рассчитывать каждый человек в мире. Утверждение внутренней юрисдикции не дает ни одному государству карт-бланш для порабощения, пыток, похищений, этнических чисток своего населения или любого другого нарушения прав человека».
Третий:
«И это подводит меня к третьему пункту, который заключается в том, что Организация Объединенных Наций основывается на принципе суверенного равенства государств-членов. Государство не соблюдает этот принцип, когда намеревается перекроить границы другого государства; или стремится разрешить территориальные споры с помощью силы или угрозы силой; или когда государство заявляет, что имеет право на сферу влияния, чтобы диктовать выбор и решения другой страны или принуждать ее к чему-либо. Также государство проявляет неуважение к этому принципу, когда влияет на оппонента с помощью дезинформации или использует в качестве орудия коррупцию, подрывает свободные и честные выборы и демократические институты в других странах или преследует журналистов или диссидентов за рубежом».
Ранее, в 2015 г., западная некоммерческая организация «Австралийская ассоциация Организации Объединенных Наций» выпустила целый доклад о доктрине «международного порядка, основанного на правилах», где определила его как «общее обязательство всех стран осуществлять свою деятельность в соответствии с согласованными правилами, такими как международное право, региональные механизмы безопасности, торговые соглашения, иммиграционные протоколы и культурные договоренности, которые развиваются с течением времени».
Таким образом, если рассматривать чисто формальный смысл американской позиции, то особой разницы с дипломатической позицией РФ и даже Китая нет. Да, американцы прямо признают, что грубые нарушения прав человека должны вызывать реакцию «мирового сообщества», вплоть до вмешательства во внутренние дела суверенных стран, тогда как Россия и Китай ставят суверенитет выше проблематики прав человека. Но, и обращаю на это особое внимание, они это делают не из теоретических и принципиальных соображений, а лишь потому, что считают, что вопрос о нарушении прав человека политизируется и стал средством давления США на другие страны. Если проследить позицию РФ, например, по вопросу о нарушении прав русскоязычного населения в Восточной Европе, то ни о каком принципе невмешательства во внутренние дела суверенных стран в ней речи не идёт. И это не лицемерие или двойные стандарты, РФ, как и США, вполне признаёт, что права человека должны соблюдаться во всех странах. В. В. Путин множество раз отмечал, что права и свободы человека есть высшая ценность.
В своей программной статье «Мир на перепутье и система международных отношений будущего» Лавров так пишет об американской политике:
«Из неготовности Запада принять сегодняшние реалии, когда он после столетий экономического, политического и военного доминирования утрачивает прерогативу единоличного формирования общемировой повестки дня, произросла концепция „порядка, основанного на правилах“. Эти „правила“ изобретаются и избирательно комбинируются в зависимости от текущих потребностей авторов указанного термина, который Запад настойчиво внедряет в обиход. Концепция отнюдь не умозрительна и активно реализуется. Ее цель – подменить универсально согласованные международно-правовые инструменты и механизмы узкими форматами, где вырабатываются альтернативные, неконсенсусные методы урегулирования тех или иных международных проблем в обход легитимных многосторонних рамок. Иными словами, расчет на то, чтобы узурпировать процесс выработки решений по ключевым вопросам».
В следующей важной своей статье «О праве, правах и правилах» Лавров ещё детальнее уточняет, что Россия желает жить по законам (Устав ООН и международное право), а Запад предпочитает «действовать по понятиям».
На мой взгляд, критиковать США за то, что они якобы задались целью подменить международное право некими правилами, значит бить мимо цели, потому что на словах американцы не открещиваются от международного права. Проблема несколько в другом.
Первые упоминания выражения «порядок, основанный на правилах» появилось, как это несложно догадаться, в 1990-е гг. — в золотую эпоху победивших в холодной войне США. Неожиданный развал СССР превратил США в единственную сверхдержаву, что привело к резкому переформатированию международных отношений при формальном сохранении старой международно-правовой конфигурации, сформированной по итогам Второй мировой войны.
Дело в том, что система международных отношений, как и любой политический процесс, имеет форму и содержание. Форма всегда наглядна, процедурна и часто юридически обоснованна. Содержание же скрыто, глубинно и опирается на фактическую, объективную сторону жизни. Специфика именно международных отношений состоит в том, что их форма практически полностью поглощается дипломатией, то есть официальной деятельностью глав государств и специальных органов по осуществлению целей и задач внешней политики. Поскольку дипломатия — штука субъективная, зависит от политического курса, который может меняться от года к году вместе со сменой лиц у власти, постольку для придания устойчивости системе отношений между странами возникло международное право, или международный правопорядок.
Современная теория международных отношений рассматривает международное право в качестве условий ведения дипломатической деятельности, ставя ситуацию с ног на голову. Вообще, международное право в точном смысле правом не является, так как сущностной характеристикой всякого права является насильственное принуждение. Если нет института принуждения, то есть государства, то право превращается в пустую декларацию. Международное право как совокупность общепризнанных правил соблюдается и работает только в случае, если существует реальная угроза наказаний за его нарушение. Поэтому на протяжении всей недолгой истории международного права наблюдается то, что сильным государствам позволено почти всё, а слабым остаётся только сетовать на несправедливость, хотя с точки зрения правопорядка они равны.
Концепция, что ООН и другие международные институты являются чем-то вроде всемирного государства или должны им стать, не выдерживает критики. В результате «общественного договора» государства возникают только на бумаге.
Из-за теоретической путаницы в понятиях дипломатии, международного правопорядка и международных отношений вырисовывается картина, когда конфликтующие страны обвиняют друг друга в нарушении международного права, которое стоит вообще особняком. Устав ООН в целом не предполагает никакого сущностного и системного противоборства держав, называя противоречия между ними скромным словом «споры», арбитром в которых выступает Совбез. Что делать, если «спор» возник между членами Совбеза, тем более постоянными с правом вето?
Нужно понимать, что международный правопорядок, являясь закреплённым устойчивым результатом дипломатии, принадлежит всё же форме международных отношений. И глупо думать, что форма способна определять содержание. Причём форма эта сложилась более 70 лет назад в совершенно другую эпоху развёртывания холодной войны и в настоящий момент не отвечает динамике в развитии содержания.
Что же определяет реальное содержание международных отношений? Сущностными факторами, или коренными условиями, отношений государств являются, во-первых, исторически сложившаяся раздробленность человечества на регионы, народы, нации и государства со своими особенностями и спецификой, в том числе языками, культурами и зрелостью общественных институтов, во-вторых, ограниченность и неравномерность ресурсов, в том числе земли, ископаемых и самого народонаселения, в-третьих, становление и бурное развитие мирового рынка, т. е. сопряженность производственных и торговых сношений, в том числе относительная свобода движения капиталов и рабочей силы. Притом система общественных отношений во всех без исключения странах немыслима без института власти, то есть государства, которое только и способно выступать в качестве субъекта на международной арене. Все попытки наполнить субъектностью корпорации, некоммерческие фонды, крупные организации неизменно терпели крах.
Эти сущностные факторы, или коренные условия, превращают пространство международных отношений в арену борьбы и противоборства держав. Устоявшаяся архитектура отношений с границами, договорами, союзами, регионами всегда относительна, а стремление к взаимной борьбе и переделу ресурсов абсолютно. Таков объективный закон международных отношений.
Однако из него бывают отдельные исключения, когда между государствами временно складываются нехарактерные тесные отношения из-за чрезвычайного влияния экономических или идеологических факторов. Например, сейчас наблюдается странный симбиоз США и Британии, основанный на переплетённости англосаксонского капитала двух стран. Другой пример: так называемый соцлагерь во главе с СССР был примером идеологического преодоления государственных противоречий, ставшего возможным после прихода к власти коммунистов в Восточной Европе под влиянием освободительного похода Красной армии. Также периодически возникают сочувственные отношения между странами, которые добились независимости в национально-освободительной борьбе. Но такие примеры всегда неустойчивы, потому что перманентно «подтачиваются» теми самыми объективными коренными условиями международных отношений.
Система международных отношений как арена борьбы держав приобретает ту или иную конфигурацию в зависимости от потенциалов государств. Могущество той или иной страны продиктовано рядом объективных и субъективных параметров, но в конечном счёте все они как бы фокусируются или выражаются в военно-политической дееспособности. Определяюще одно — насколько долго и насколько масштабную войну способно вести государство. Война есть крайнее, самое чистое выражение экономической и политической мощи. Поэтому все страны, добивающиеся тех или иных экономических успехов, сразу же наращивают оборонительный потенциал, если, конечно, они независимы.
Так, после Второй мировой войны сложилась одна конфигурация с расстановкой сил на мировой арене. После краха СССР и соцлагеря — другая. А сегодня постепенно складывается третья. Притом легко заметить, что форма международных отношений, в том числе дипломатия и правопорядок, во-первых, практически не меняется, во-вторых, изначально не отражала объективную реальность, а была, скорее, добрым пожеланием авторов Устава ООН и Всемирной декларации прав человека. И так не только с фундаментальными правовыми актами. Все международные договоры можно называть актами права, то есть регулирующими общественные отношения, только условно. Гитлер заключал договоры о ненападении со всеми подряд и на всех впоследствии нападал. СССР заключил пакт о нейтралитете с Японией, а потом его разорвал и объявил войну. США и СССР заключали договоры об ограничении и сокращении вооружений и либо фактически не соблюдали их, либо компенсировали снижение военного потенциала за счёт вооружений, которые остались за скобками соглашений. НАТО создавался как оборонительный союз, но быстро стал агрессивным военным блоком. И так далее. Короче говоря, реальные, объективные политические процессы всегда доминируют над формальными правопорядком и дипломатией.
В США заговорили о «миропорядке, основанном на правилах» в 1990-е гг., потому что, став единственной сверхдержавой, имели явные намерения привести международный правопорядок в соответствие со своими потребностями. Ещё в 1970-е гг., наблюдая стагнацию в соцлагере, они продвигали реформу ООН, которая бы снизила вес СССР.
Однако период абсолютного доминирования Америки на мировой арене оказался не столь длительным, как рассчитывал Фукуяма, поэтому существенного изменения правопорядка не произошло. Но фраза прижилась, войдя в госдеповский официоз.
Легко заметить, что самое вопиющее несоответствие международного права и реальной мировой политики заключается в том, что абсолютное большинство государств игнорирует действительные чаяния, потребности и интересы народов, как своих, так и чужих. Именно по этой линии критика внешней политики США и западных стран в целом была бы адекватной, меткой и сокрушающей. Главная характеристика американского и западного империализма состоит в его вопиющей несправедливости, разбойничьей сути. Это не значит, что с врагом не нужны переговоры, договоры и дипломатия, просто они должны быть соответствующими.
Многие поражаются устойчивости политических режимов Венесуэлы и Кубы. Это небольшие страны под боком у США, которые находятся под чрезвычайным давлением этой мировой империи. Их государства придавлены санкциями, блокадой, угрозами вторжения, а народы ежедневно расшатываются по методикам шарпизма, но безуспешно. Не последним фактором устойчивости политических режимов этих стран является то, что их государства официально относятся к США так, как они этого заслуживают, что стало частью политического самосознания нации. По-моему, это заслуживающий внимания опыт.
Анатолий Широкобородов,
специально для alternatio.org
Автор публикации
