Источник: Вчера в связи со смертью миллиардера Дмитрия Босова «Новая» писала: «С минувшей зимы СК и МВД вновь начали работать по горам трупов 90-х вокруг КрАЗа. Вот и Колпакова (бывшего гендиректора Красноярского алюминиевого завода, КрАЗа) нашли в добром здравии — хотя он в 1997-м бесследно исчез и почти четверть века не отсвечивал. Но это внезапное рвение органов имеет локальные причины и может коснуться разве что красноярских фигурантов — в частности, Анатолия Быкова. Босов среди немногих еще живых героев тех лет был абсолютно защищен от всех претензий из 90-х. Он ушел из алюминиевой темы вместе со Львом Черным, продав свои акции в начале 2000 года, когда власть в стране переходила к Путину. Дальше у него были другие проекты».
Спустя несколько часов, утром 7 мая, Быкова по подозрению в организации заказных убийств 90-х задержали. Следственные действия идут не прекращаясь — в Красноярске уже вечер.
И это действительно имеет отношение и к смерти Босова.
Расследование десятков красноярских и московских убийств возобновилось в начале этого года — на меня вышли сотрудники МВД, попросив о встрече. Предлог — убийство журналиста Вадима Алферьева в декабре 1995 года; точнее, двойное убийство — сначала забили человека, похожего на него, по ошибке. Оперативников и следствие интересовала вся информация — поколение сменилось, и люди просто не представляют красноярских реалий 90-х.
В ходе этой и последующих бесед ситуация прояснилась окончательно: органам дали отмашку на возобновление расследования всего жизненного пути Быкова, бывшего ночного мэра Красноярска.
И особенно — его резкого взлета в 1991–1994 годах, сопровождавшегося автоматными очередями и пороховой гарью, накрывшей город.
Причина проснувшегося интереса к делам давно минувших дней прозрачна, ее никто не скрывает: криминальный фильтр истекает, Быкову возвращается право участвовать в избирательных кампаниях, и он может стать следующим губернатором. Губернатор нынешний, Александр Усс, все девяностые и нулевые поддерживавший с Быковым ровные, а то и дружеские отношения, в последнее время вступил с ним войну. И конкретно Усс и позволил органам заниматься своими прямыми обязанностями.
Губернатор Усс о Быкове: «Для меня он человек в высшей степени неординарный и талантливый»
Мина
У ментов есть занимательный «Список умышленных убийств, приостановленных в производстве». Велся том с 1951 года. До второй половины 80-х годов не только в Зеленой Роще (окрестностях КрАЗа), во всем Советском районе Красноярска значится по одному-два нераскрытых убийств. В год. В 89-м — 9. В 92-м — 15. В 93-м — 25. В 94-м рощинские мужики решили извести себя под корень. Только кразовцев, мастеров и бригадиров убили за год человек сорок. А сколько сторонних прилипал…
Производство вещей в Красноярске почти прекратилось, началось перепроизводство смерти.
К обеду улицы и дворы заваливали лапником и гвоздиками, по которым брели похоронные процессии. С 92-го по 96-й во всегда быстро росшем Красноярске убыло 54 тысячи душ.
Летом 1994 года «мерседес» Быкова затормозил за несколько метров до противотанковой мины (она была закреплена под канализационным люком). Гражданская война за алюминий уже шла, но после этого Красноярск и вовсе стал умываться кровью ежедневно.
По подозрению в организации мести за тот взрыв мины Быкова и взяли сейчас (но это только предлог, начало).
Тогда, 24 июля 1994 года, расстреляли двух членов ОПГ, объединявшей молодых ребят с Предмостной площади (правый берег): 23-летнего Александра Наумова и его телохранителя, 19-летнего Кирилла Войтенко.
С этим двойным убийством все было ясно с самого начала: эта группировка была под Быковым, он дружил с Наумовым, ему возводили коттедж в той крепости в Овинном, где Быков селил рядом с собой самых близких. И вот — предательство. Внутреннее расследование показывало: подложили мину они.
Это двойное убийство уже дважды становилось предметом рассмотрения в судах — в 1997-м и в 2011–2012-м.
Поливали ураганными автоматными очередями среди бела дня, во дворе на Кольцевой. Я читал материалы дела. Когда киллеры поджидали Наумова и Войтенко на лавке, проходившая мимо девочка сказала матери (возвращались из детсада): «Смотри, какой у дяди хороший автомат».
Очереди не могли не услышать в отделе вневедомственной охраны — он рядом. И выскочившие рядовые менты были не в курсе высоких решений, что стреляющие — неприкосновенные, и крошили они тех, кто незадолго до этого покушался на Быкова. Один из взятых вот так, совершенно случайно, киллеров — Бакуров — с ходу начал колоться. (Наумова, кстати, тоже числили в киллерах.)
С этого и начался разгром одной из самых отмороженных российских банд — Владимира Татаренкова. Она тоже была близка к Быкову.
В 1997 году в своем кабинете в гостинице «Яхонт» (доме иностранного специалиста КрАЗа) среди икон, макета будущего храма, который он намеревался строить (и построил), портрета Петра I и аквариума с двумя большими черными рыбами на мой вопрос, как ему удается оставаться живым, Быков положил на стол лист бумаги и резко провел по нему прямую линию массивным ножом с сияющим золотом лезвием (вероятно, для резки бумаги):
«Есть извилистые пути к цели, я же всегда шел прямо и вперед. Я родился, чтобы идти прямо».
Он прекрасно адаптировался к красноярскому воздуху, у него была волчья чуйка: Быков осязал добычу за несколько верст, особенно если кто-то ее уже распробовал. Так и с опасностью. Поэтому «мерс» остановился вовремя.
Его интуиция, однако, распространялась только на ситуации, людей он не чувствовал и не понимал, его окружение было предано ему, как крысы, перебегавшие улицу Тельмана от «Яхонта» к круглосуточным ларькам.
Бывшие соратники и сдали Быкова в очередной раз — рассказав, как тогда Быков мстил за ту контузию от взрыва мины.
Бакуров
Вот что рассказал сам Бакуров — цитирую с сокращениями, начиная со 155-й страницы приговора 1997 года. Интересны тут обстоятельства жизни и психологические штрихи, в которые ныне пытаются врубиться молодые опера и следаки.
В фирме «Гаянэ» (где Татаренков числился экспедитором. — А. Т.) Бакуров стал работать продавцом мелкой розницы. После возвращения из армии в этой фирме стал работать и его друг Юрий Кочурин. Наиболее близким к Татаренкову человеком тогда был Сергей Кокора, который позднее пропал без вести (позже его труп нашли. Его удавили свои же ребята из банды Татарина — А. Т.). Хотя Бакуров и Кочурин не считали себя телохранителями Татаренкова, тем не менее они принимали меры по обеспечению его безопасности, сопровождали его домой. Особые меры предосторожности они стали принимать после того, как в квартиру Татаренкова была брошена граната. Также Бакуров сообщил, что во время его работы в «Гаянэ» он познакомился с ребятами из команды Быкова, с которыми Татаренков и Кокора уже были знакомы ранее. Видел Бакуров и самого Быкова, когда тот со своими ребятами приезжал из Красноярска в Саяногорск к Татаренкову, и в случаях, когда сам с Татаренковым приезжал в Красноярск.
Ребята из окружения Татаренкова общались с ребятами из команды Быкова, отношения между ними были дружественными («Новая» располагает видеозаписями их встреч. — А. Т.). Бакуров знает, что в Красноярске на Быкова было совершено покушение. Об этом Бакурову, Татаренкову и остальным ребятам стало известно сразу после покушения, так как через короткий промежуток времени об этом сообщили по телефону Татаренкову, а он в свою очередь рассказал им, сказав, что мина взорвалась перед автомобилем Быкова, сам Быков при этом не пострадал, покушавшихся было двое. Числа 17-18 июля 1994 года примерно в полдень Татаренков приехал на саяногорский рынок, отозвал Бакурова в сторону и сообщил ему, что узнал, кто покушался на Быкова, назвав Войтенко Кирилла и Сашу по кличке Пэтка. На следствии Бакурову стало известно, что Пэтка — это Александр Наумов. Источника этих сведений Татаренков Бакурову не назвал, а причину покушения на Быкова объяснил следующим образом.
Быков в свое время познакомил Войтенко и Наумова со многими людьми из своего окружения, они вошли в курс его дел. А поэтому в случае убийства Быкова они сохранили бы хорошие отношения со всеми остальными ребятами и остались бы вне подозрений. Такой подлости от Войтенко и Наумова никто не ожидал, и Татаренков пришел к выводу, что остается одно — «валить» Войтенко с Наумовым, и предложил Бакурову убить обоих. Бакуров пояснил в своих показаниях, почему с предложением убить Войтенко и Наумова Татаренков обратился именно к нему, а не к кому-нибудь другому, — Татаренков знал о хорошем отношении Бакурова к Быкову и его ребятам. Знал Татаренков и о семейных проблемах Бакурова, в связи с которыми Бакуров жил и ночевал там, где придется, оставив комнату жене. Бакуров был возмущен поступком Войтенко и Наумова, поэтому и дал Татаренкову свое согласие на их убийство. А Татаренков при этом сказал еще, что люди из окружения Быкова совершить это убийство не смогут, поскольку вместе выросли.
Место жительства Наумова, продолжает далее Бакуров, он знал, так как в этом же доме проживают и многие другие ребята из команды Быкова. Татаренков сообщил Бакурову, что оружие ему предоставят прямо около дома Наумова по ул. Кольцевой в Красноярске.
Далее Бакуров рассказывает, как его доставили в Красноярск, дали автомат, как он и еще один член банды (Владимир Чучков, его органы не нашли, он долгие годы скрывался; по данным нашего источника, не так давно убит под Новосибирском. — А. Т.) выслеживали жертв, как он их расстрелял… Судебная коллегия пришла к выводу, что это преступление инициировал и организовал Татаренков, связав необходимость убийства с тем, что Наумов и Войтенко покушались на Быкова.
Любопытно, что Быкова тогда, в 97-м, даже не побеспокоили, не побеседовали с ним об этом эпизоде и его роли в нем. К слову, исполнителя — Бакурова — приговорили к смертной казни (в связи с мораторием заменив ее на пожизненное заключение).
На слушаниях по делу Татаренкова в 2011–2012 годах Быкова все же вызвали в суд. Он сказал: «Татаренкова сейчас судят за то, что он живой остался».
Быков подтвердил, что знает его с начала 90-х годов, у них были «товарищеские отношения». «Мы познакомились через ребят-спортсменов, которые со мной тренировались. Они занимались малым бизнесом и коммерцией, так через них и познакомились». Но — увы, он не просил его об устранении кого-либо. Быков подтвердил отношения и с погибшим Наумовым, а с Войтенко никогда не встречался, хотя и был дружен с его братом.
Делился подробностями о тех событиях на Предмостной и еще один полевой красноярский командир — Вилор Струганов (Паша Цветомузыка): когда Наумов и Войтенко откололись от Быкова (мало им денег давал), старший (на три года) брат Кирилла Войтенко остался с Быковым. И когда обсуждали, что делать с раскольником Наумовым, встал вопрос о Кирилле, «мальчишке». «Что с ним делать?» — спросили брата. «Как Бог решит», — ответил тот.
Цветомузыка: «Он был так предан Быкову, допустим. Но Быков ни по каким понятиям не имел права принимать такую жертву».
Еще раз: это лишь эпизод. Когда в 90-х писал о симпатиях милицейских генералов к Быкову и их покровительстве ему, они пробовали судиться и выкатывали — даже они, кормившиеся у Быкова с рук, — бумаги о том, что подозревают окружение Быкова в десятках убийств, похищений, массовых расстрелов.
Но обвинений не предъявляли. Сами менты и прокурорские называли это режимом мнимого противодействия. Бандиты и имитаторы в погонах были единым организмом. Узкий привилегированный круг, все свои, одним миром мазаны. Красноярский народ, кого не постреляли, вины за Быковым не видел — напротив, признавал особую правду. Которая всё искупала.
Убитых и убийц — из быковских гуннов — хоронили рядом, поминали рядышком. Быков стал тем, вокруг кого тогда стоял этот город.
Народ придумал себе полубога, воплощенный протест против своей вечной униженности, олицетворенную месть за себя.
Татарин
О том, кто вновь заговорил о давних делах, о его пути к успеху. Татаренков родился 4 декабря 1953 года в Курске. «Погоняло» у него — как у киллера в балабановском «Брате», Татарин, связная кличка МВД — Китаец, литературный псевдоним (в тюрьме он занимался стихосложением) — Александр Сочинский, а в Греции, куда его забрасывала нелегкая, он идентифицировал себя как Владимир Семенов или Владимир Демурчев, позже став Владимиром Темерзидисом.
Появившийся в начале 90-х в Саяногорске после очередной отсидки (общий тюремный стаж к тому времени — 13 лет) в трико и футболке, он, собрав дань, строил из пачек денег домик, влезал в него и лежал, млел. Укрывался купюрами, как одеялом. Любил перед зеркалом обвешать себя оружием — как рождественскую елку игрушками.
Прыгая на панцирной сетке кровати, палил по мишеням. Тренировал своих головорезов (60 человек на пике группировки), выезжая с ними на стрельбы, гоняя их с сопки на сопку.
Поначалу в компании с Расимом Гасымовым, в чью бригаду входили как уголовники со стажем, так и молодая криминальная поросль — несудимые боксеры, Татарин обкладывал данью торгующих водкой таксистов и коммерческие ларьки, что начинали появляться. С группировкой общий алкогольный бизнес был у Сергея Бондаренко, ставшего затем мэром Саяногорска. Вино поставлялось через Татарина, который числился экспедитором «Сакора».
С 1 ноября 1991 года горисполком передал в аренду «Сакору» городской рынок. 2 ноября убили Гасымова. С большими деньгами начались серийные смерти среди своих. Устав от этого, братву заперли в камеры, и Татарин, вспоминают детективы, готов был сдаться, лишь бы ему дали приватизировать квартиру, чтобы было куда с зоны вернуться. Но Татарина выпустил прокурор. Ребята из уголовного розыска тогда чуть не кинулись в драку на него. Если б Татарин остался тогда на нарах…
Но он вышел и с этого момента начал стремительно самоутверждаться. Познакомившись в 92-м в Красноярске с Быковым, Татарин приехал окрыленным. Ссужал огромные деньги, и в зависимость к нему попали крупные правоохранительные чины. К их родне, пробующей себя в бизнесе, Татарин специально подсылал «кидал». За деньгами объегоренные снова шли к нему, саянскому благодетелю. А потом по примеру Быкова, утверждавшегося на КрАЗе, Татарин решил взять Саянский алюминиевый завод и вступил в схватку с доившим тогда СаАЗ кланом боксера Шорина. Тот подмял часть руководства завода и вывозил небольшие партии металла, поддерживая на выручку местную федерацию бокса.
Шорин не хотел отдавать СаАЗ и стал искать человека, который устранил бы Татарина. О чем тому тут же и стало известно — от того самого человека, которого нанял Шорин. Через 3 дня из засады расстреляли самого Шорина. Затем отправили на тот свет Стальмакова-Спичку, который как один из лидеров оргпреступности после убийства Шорина заявил о своем лидерстве в городе.
О нравах — лишь один штрих: в милиции считают, что за устранение Спички Владимир Чучков отдал киллеру Кузнецову «жигуль», который ранее Чучкову как любимому воспитаннику в секции бокса подарил Шорин. А Чучков вместе с Татарином, по оперативным данным, и организовали убийство Шорина.
Взяв СаАЗ, надо было его отстаивать — имевшие виды на алюминий Красноярья и Хакасии конкуренты не давали успокоиться ни Быкову, ни Татарину. Широкомасштабная эпическая война не могла не начаться. О загубленных в ходе ее жизнях ныне напоминают лишь шикарные надгробья. Боевики Татарина только за два месяца 94-го и только в Минусинске убили восьмерых, в т.ч. Мустафу — столичного авторитета В. Мустафина, имевшего иные, чем Быков, взгляды на то, как делить алюминий. Считаю лишь полностью расследованные убийства.
Татарину просто не повезло. Летом и осенью 94-го Быков окончательно закрепился на КрАЗе, а Татарин в это время, когда в Саяногорске вовсю шел процесс скупки акций СаАЗа структурами братьев Черных, вынужден был пуститься в бега, как и многие его громилы. А мог бы войти в совет директоров СаАЗа.
В ноябре 94-го, завладев контрольным пакетом СаАЗа, Черные и их партнеры сменили руководство.
Гендиректором стал Олег Дерипаска, совет директоров возглавил Владимир Лисин.
Оба позже вышли из-под влияния Льва Черного. Татарин потерял СаАЗ. Он еще пробовал было звонить из своего подполья, угрожая, Дерипаске (как там, в «Крестном отце»: «Твои враги всегда богатеют на том, что ты оставил»), но безрезультатно.
Политический инструментарий
С 94-го по 99-й Татарин спокойно жил в Европе, в основном в Греции. Посещал и Москву, и Красноярск. Саяногорские оперативники (в частности, легендарный «антикиллер», однофамилец генерала Колесникова, что столь много, громогласно и малоэффективно занимался делами Быкова и Татарина), скрипя зубами, говорили мне, что им просто не дают его взять. И даже если происходит отмашка, всякий раз из-за своевременной утечки информации Татарин уходил. Взять его стало можно, когда Быкова решили отстранить от КрАЗа и «попилить» его бизнес.
Ордер на первый арест Быкова в 1999 году был выдан на следующий день после прилета в Красноярск Бориса Березовского.
Тот ждал, что Быков, устрашась уголовного преследования, «скинется» на его предвыборные политические игры с участием генерала Лебедя, тогда красноярского губернатора и избираемого претендента на российское президентство.
Этого не произошло. А время поджимало — близились выборы в Госдуму.
Березовский, как водится, убивал сразу кучу зайцев: таким образом рассчитался со Львом Черным, захватил куски от быковской бизнес-империи, повышал собственные ставки в суровых олигархических играх и если не поднимал, то укреплял на фоне разворачивавшейся в то время кавказской войны вялый рейтинг Лебедя (сказал генерал, что Быков будет сидеть в тюрьме, — вот, получите, пожалуйста). И буквально сразу после выдачи ордера на арест Быкова органы хватают в Греции Татарина, которого до этого безуспешно искали пять лет.
Главный быковский киллер предоставил следствию свой архив.
ИЗ ПИСЬМА ТАТАРИНА БЫКОВУ
«Уважаемый Анатолий Петрович, я заготовил много текстов и видеокассет, в которых рассказываю о том, как вы жили последние несколько лет, о том, сколько крови пролито для того, чтобы вы стали тем, кем являетесь сейчас. Вам не снятся убиенные пусть не вами, но по вашему приказу? Может, вы их забыли? Вам напомнить? Чистяков, Ляпа, Синий, Толмач, Саша Пэтка. В Минусинске — Терех, Лобан. В Саяногорске — Шорин, в Москве — назаровский Сергей Скоробогатов. В Назарове — Губин Олег. В Назарове Скоробогатова и Губина знали многие. То-то удивятся ваши избиратели, узнав, кому они отдали свои голоса. Убийц на Руси никогда не жаловали. У вас богатый послужной список, этого хватит для пожизненного заключения. Все эти сведения конкретизированы, подтверждены фактами и хранятся у надежных людей».
ИЗ ПИСЬМА НЕКОЕМУ АНДРЕЮ
«Я хочу, чтобы он, Быков, знал, что если даже меня случайно ударит молния, факсы пойдут во все российские и зарубежные газеты. Кроме того, я сделал много копий видеокассет, и они будут отправлены на ТВ, в т.ч. зарубежное. Никто никогда не узнает, кто все это будет отправлять. Я хорошо над этим подумал. Я был верным другом, но когда меня предают, мне это не нравится. Я не блефую. Если Толя сомневается, могу отправить факс на его офис в Красноярск и параллельно Лебедю. Я умею держать язык за зубами, но не надо меня ставить в безысходное положение. Пусть меня оставят в покое».
Ничего нового в откровениях Татарина не было (позже он заявил, что «возводил поклеп» на Быкова, основываясь на газетных публикациях).
В Греции Татарину дали 14 лет: в отеле, совладельцем которого он стал, нашли склад оружия. Из тюрьмы города Патры его на время привозили в родные пенаты как свидетеля по одному из уголовных дел против Быкова. Позже Татарину предъявили обвинения по его многочисленным заплечным делам. В красноярском СИЗО № 1 его даже по коридорам водили в бронежилете.
Здесь он крестился, занялся поэзией и вскоре заявил, что оговаривал Быкова, после чего вовсе отказался от дачи показаний. Затем его увезли обратно в Грецию.
Однажды Татарин дозвонился до Красноярска и изъявил готовность все-таки дать показания против Быкова. Не потребовалось — на тот момент власти уже решили с Быковым все проблемы полюбовно. Когда тот вновь стал мешать, «препарат от раздражения» из Греции заказали, и в 2010-м греки экстрадировали Татарина. В запросе России, кстати, указывалась необходимость судить Татарина за все то же двойное убийство Наумова и Войтенко.
Летом 2012-го Красноярский краевой суд дал Татарину 13 с половиной лет лишения свободы. На суде Татарин, кстати, отрицал свою причастность: «Наумова убил сотрудник милиции, он стрелял по тем, кто за Наумовым гнался, промахнулся и убил. (Действительно, если Войтенко убили сразу, то Наумов бежал, и Бакуров с Чучковым бежали за ним, тут и появилась милиция. — А. Т.) В этом преступлении обвинили Бакурова и дали ему пожизненное заключение. Сейчас обвиняют меня. Из дела пропали вещественные доказательства, а медицинская экспертиза сфальсифицирована».
Государство — что в 90-х, что в нулевых, что сейчас — Татарин (как и другой авторитет, командовавший уличной пехотой, — Паша Цветомузыка) интересовал лишь как один из скелетов в шкафу Быкова. И скелет этот всегда извлекают из шкафа, когда требуется найти управу на Быкова. Когда потребность иссякает, скелет прячут обратно.
Татарин — это функция, это политический инструментарий российского государства. Каким был в свое время и Быков с его группировкой, отстреливавшей воров в законе и криминальных авторитетов.
Дорога на Ачинск
Один из арестов Быкова в начале нулевых произошел после инсценировки убийства Паши Цветомузыки — к Быкову пришел киллер доложить об исполнении заказа, и Быкова повязали. А Цветомузыка вскоре воскрес. Это я не к тому, что, может, и Босов аки Лазарь встанет и пойдет. Нет, Босов и Быков давно разошлись по разным мирам, и Быкову незачем его заказывать. Тем более что во второй половине 90-х они уже были скорее союзники, чем враги или конкуренты.
Миллиардер Дмитрий Босов покончил с собой. Он мог не осознавать, что делал. Версия
В 90-е Босов рассказывал, что Татарин готовил на него, на Владимира Лисина и на Олега Дерипаску покушение — тогда все эти трое работали со Львом Черным. Дело было в 1995-м, они ехали на собрание акционеров Ачинского глиноземного комбината. В засаде их поджидали боевики Татарина с гранатометом. Эту историю в красноярских УБОПе и УФСБ мне не подтвердили, но заметили, что это вполне могло быть.
Босов откуда-то знал, что заказ на них отменил Быков.
Однако штука в том, что во время происходящего прямо сейчас расследования убийств первой половины 90-х вскрываются попутно и документируются всякие смежные истории становления российского капитализма. В свое время из людей, что много знали о сибирском алюминии, даже те, кто не был убит, вдруг смертельно заболевали или гибли в автокатастрофах. И это касается отнюдь не только секретов Быкова — их-то почти и нет. Хотя у покойного Босова, как и у здравствующих Дерипаски и Абрамовича, их служб безопасности, компромата полно и на Быкова, и на других еще живых фигурантов.
Эпилог
Николаевское кладбище в Красноярске — на подошве Николаевской сопки, это западная окраина. В погост упираются идущие под углом к Свободному проспекту улицы Бригады. Их 15 — как серий, списанных с красноярских реалий и обстоятельств. «И за все, что мы делаем, отвечаем тоже вместе». — «Бригада!»
И вот эти улицы приводят на кладбище, а там среди прочих кучно лежат молодые мужчины, крышевавшие множество предприятий, совладельцы самых крупных и шикарных казино, всех постреляли уже в нулевые, — это «Красная бригада». А начинаются эти улицы от главного местного университета, и многие суровые мужчины из той бригады, пока были живы, обзавелись учеными степенями. Вот они лежат теперь рядками: Реуцкий, кандидат филологических наук, тема диссертации — «Творчество русских писателей второй половины XIX века», Беркута, кандидат экономических наук, защитивший диссертацию «Деловая репутация компании», и т.д. Каждой бригаде — свой погост.
На Бадалыке, это красноярское кладбище главней, пышно хоронили павших в войне с быковцами воров-фундаменталистов — сразу за воротами Бадалыка, в начале Аллеи Славы, где до 90-х укладывали лишь почетных граждан Красноярска, Героев Советского Союза и Соцтруда. Блатари и мясники заняли лучшие местечки вплотную к бывшей знати. В народе их мемориальный комплекс, выполненный в стилистике дембельских альбомов, с вычурными, слащавыми эпитафиями на черных гладких плитах назвали «Аллеей Героев». Фраера тут не лежат. Пантеон, музей новейшей истории и изящных искусств 90-х годов, галерея прославленных имен. На могиле Синего выбито:
«А на душевном пепелище уже ни что не прорастет, лишь время беспощадно взыщет за тех, кто больше не придет. Жена, дети, друзья». (Орфография сохранена)
Здесь же, на Аллее Славы, чуть не по соседству забронировали себе деляну и отбившие Красноярск у воров для себя Дружинин и Быков. Они не признавали ни писаного кодекса, ни блатных ферзей с их неписаным кодексом и не верили, подобно древним египтянам, в смерть. Она всякий раз пролетала мимо. И не потому, что слепая, а потому, что не на тех напарывалась. Такова стойкость самого алюминия в концентрированной кислоте.
…Быков, в январе отметивший свои 60 лет, выставил на продажу недостроенный торгово-офисный центр у ГорДК, свою резиденцию на берегу Енисея, примыкающую к самому фешенебельному району «Сосны», а также активы в селе Гляден под Красноярском — агрокомплекс со всеми его телятниками, коровниками, загонами, элеваторами, овощехранилищем, пилорамой и базу отдыха с конюшнями, манежем и огромной русской печью в центре ресторана (на 100 мест). Но уехать, как в 1999-м, не успел. Или уже и не захотел?
Как там у поэта про «торжество справедливости»? «Наступает всегда с опозданием минимум в четверть века»? У поэта, правда, ничего о резонах этого внезапного пробуждения. Если они политические, если это лишь борьба за власть — не пятнает ли это справедливость?
Впрочем, бывает ли иначе.
Автор публикации
