Источник:
Сравнительно недавно широко было распространено мнение, что «японизация» не грозит западным экономикам. Ведущие американские экономисты утверждали, что если бы когда-либо материализовалась общая угроза слабого роста, дезинфляции и постоянно низких процентных ставок, у политиков были бы инструменты, чтобы справиться с ними. Западные эксперты с большим энтузиазмом рассказывали японцам о необходимости принятия смелых мер для вывода экономики их страны из кризиса.
И все же призрак японизации теперь нависает над Западом. После финансового кризиса 2008 года восстановление, как в Европе, так и в Соединенных Штатах, было более медленным и менее инклюзивным, чем ожидали большинство политиков и экономистов. И совсем недавно надежды на достижение «скорости выхода» из «нового нормального» низкого роста и постоянного дезинфляционного давления рухнули в Европе и Японии, и некоторые опасаются, что придет очередь и США.
В частности, Европа снова оказалась под ожиданием тревожного спада в регионе. Прогнозы роста постоянно пересматривались в сторону понижения, и Европейский центральный банк признал, что его прежний оптимизм в отношении достижения целевой инфляции неуместен. При снижении доходности государственных облигаций мировая торговля ценными бумагами с отрицательными процентными ставками достигла около 10 триллионов долларов.
Тем временем Япония приближается к своему четвертому десятилетию подряд стабильно низкого номинального роста, инфляции и процентных ставок. А в США растущее число экономистов обеспокоено приближающимся замедлением: некоторые призывают Федеральный резерв США снизить процентные ставки, а другие — принять более высокий целевой показатель инфляции для борьбы с риском чрезмерной дезинфляции.
Неужели все те западные экономисты, которые отвергли угрозу японизации в прошлом, слишком поторопились? И да и нет.
Сегодняшние опасения по поводу японизации проистекают из угрозы дезинфляции, которая может привести к более низкому, менее инклюзивному росту как прямо, так и косвенно. Эти факторы включают старение общества, растущее неравенство (с точки зрения доходов, богатства и возможностей), социальную и экономическую нестабильность, а также потерю доверия к институтам и мнению экспертов.
Наряду с зомбификацией фирм после последнего пузыря активов, эти структурные факторы привели к снижению спроса, а также к усилению неприятия риска и самострахования, а не стимулированию роста при снижении маржи. Инновации, особенно в области искусственного интеллекта, больших данных и мобильности, являются еще одним фактором. Хотя экономическое влияние этих технологий неоднозначно, нет никаких сомнений в том, что они уменьшают входные барьеры для растущего числа видов экономической деятельности и оказывают понижательное давление на цены («эффект Амазонки»), по крайней мере в краткосрочной перспективе. Тем не менее, их долгосрочные последствия для роста и производительности еще предстоит выяснить.
Рост также подрывается менее очевидными способами. Например, устойчиво низкие — а в некоторых случаях отрицательные — процентные ставки имеют тенденцию разрушать институциональную целостность и операционную эффективность финансовой системы, тем самым сокращая банковское кредитование и ограничивая диапазон долгосрочных продуктов, которые могут предложить страховые/пенсионные компании для домашних хозяйств. Еще один косвенный эффект связан с ожиданиями относительно будущего. Чем дольше темпы роста и инфляция останутся низкими, тем более искушенными будут домашние хозяйства и компании откладывать решения о потреблении и инвестициях, тем самым продлевая низкие темпы роста и инфляцию.
Западные экономисты, которые изначально недооценили угрозу японизации, сделали это потому что преуменьшали или просто игнорировали прямые и косвенные факторы. Оглядываясь назад, они не должны удивляться, обнаружив, что общества с наиболее быстро стареющим населением и меньшей внутренней миграцией — это те, которые сейчас борются с японификацией.
Тем не менее экономисты не ошиблись, утверждая, что политика может сыграть решающую роль в макроэкономических результатах, особенно когда структурные силы усиливаются чрезмерным циклическим ужесточением, как это имело место в Японии в 1989 году. Проблема заключается в том, что они склонны концентрироваться слишком узко в денежно-кредитной политике, переоценивая ее эффективность. Странам, подверженным риску японизации, необходимо гораздо более широкое сочетание мер политики, направленных как в сторону спроса, так и в сторону предложения в экономике.
Денежно-кредитная политика, в конце концов, менее эффективна вблизи «нулевой границы» и в тех случаях, когда в игру вступают другие «ловушки ликвидности». Крупномасштабные операции с балансами, такие как количественное смягчение (QE), могут выиграть время, стремясь ввести больше ликвидности непосредственно в систему. Но они не решают основополагающие проблемы и имеют свои собственные затраты, формы сопутствующего ущерба и непредвиденные последствия.
Таким образом самой надежной защитой от японизации является сочетание мер на стороне спроса и предложения на национальном, региональном (в случае Европы) и глобальном уровнях. В странах с достаточным фискальным пространством это может означать сокращение государственных бюджетов и увеличение инвестиций в повышение производительности (например, в инфраструктуру, образование и обучение). И в любой стране, сталкивающейся с нехваткой навыков, усиление легальной миграции и совершенствование политики, способствующей мобильности рабочей силы, могут помочь сократить разрыв.
Более того, эта политика должна сопровождаться более эффективной защитой наиболее уязвимых слоев населения, особенно когда речь идет о здравоохранении, обучении и переоборудовании труда. Ничто из этого не осуществится без политического лидерства и более просвещенных взаимодействий в глобальной политике.
Японизация предлагает три урока, которые западным политикам и политикам еще предстоит усвоить в достаточной степени. Во-первых, структурное давление заставляет все более критично реагировать на низкие темпы роста, дезинфляцию и процентные ставки от нуля до минимума. Во-вторых, могут потребоваться нетрадиционные денежные меры, но их, безусловно, недостаточно. И, в-третьих, при разработке необходимого комплексного политического ответа мы должны признать, что препятствия гораздо менее технические и гораздо более политические.
Автор публикации
